Можно Ли Привлечь К Ответственности Оон?

Может ли Суд осуществлять судебное преследование высокопоставленных чиновников или военачальников? — Да. К уголовной ответственности будут привлекаться на равной основе все лица, независимо от того, являются ли они главами государств или правительств, членами правительств или парламентов, выборными представителями или правительственными должностными чиновниками.

1. Аналогичным образом, должностное положение не является основанием для смягчения приговора.
2. Тот факт, что преступление было совершено лицом по приказу вышестоящего начальника, как правило, не освобождает это лицо от уголовной ответственности.
3. Военачальник несет уголовную ответственность за преступления, совершенные военнослужащими, находящимися под его командованием и контролем.

Уголовная ответственность также наступает, если военачальник знал или должен был знать, что военнослужащие совершали или собирались совершить такие преступления, но при этом не принял мер по предотвращению или пресечению их совершения.

Кто судит страны?

Международный Суд — Международный суд был создан в 1945 году и уже в 1946 году приступил к работе как главный правовой орган ООН для вынесения судебных решений. Суд рассматривает иски только от стран, а не от частных лиц. Если страна принимает решение передать дело в Суд, она обязана выполнять его постановление.

Что является международным преступлением?

Статьи, комментарии, ответы на вопросы : Международные преступления и преступления международного характера — Открыть документ в вашей системе КонсультантПлюс: «Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации» (постатейный) (9-е издание, переработанное и дополненное) (под ред.Г.А.

1. Есакова) («Проспект», 2021) 5.
2. Часть 3 ст.12 УК закрепляет принцип универсальной юрисдикции, в соответствии с которым иностранные граждане и лица без гражданства, не проживающие постоянно в России, совершившие преступление вне пределов России, подлежат уголовной ответственности по УК в случаях, предусмотренных международным договором или иным документом международного характера, содержащим обязательства, признаваемые Россией.

Данный принцип действует, если: а) лицо привлекается к ответственности на территории России; б) преступление совершено на территории иностранного государства; в) лицо не было осуждено в иностранном государстве; г) совершено международное преступление или преступление международного характера.

Кого может судить Мус?

Бывшее здание МУС в Гааге до декабря 2015 года, сейчас в нём размещается Евроюст, Междунаро́дный уголо́вный суд ( фр. Cour pénale internationale ; англ. International Criminal Court, ICC или ICCt ; сокращённо — МУС ) — первый постоянный международный орган уголовной юстиции, в компетенцию которого входит преследование лиц, ответственных за геноцид, военные преступления, преступления против человечности, а также преступления агрессии,

Учреждён на основе Римского статута, принятого в 1998 году, Официально начал свою работу с 1 июля 2002 года, В отличие от других международных специальных ( ad hoc ) и смешанных уголовных судов, МУС является постоянным учреждением. В его компетенцию входят преступления, совершённые после вступления Римского статута в силу.

Местопребыванием является Гаага, однако по желанию суда заседания могут проходить в любом другом месте. Международный уголовный суд не следует путать с Международным судом ООН, который также заседает в Гааге, но имеет иную компетенцию. МУС не входит в официальные структуры Организации Объединённых Наций, хотя может возбуждать дела по представлению Совета Безопасности ООН,

Какой самый главный суд в мире?

Международный суд является главным судебным органом Организации Объединенных Наций. Он находится во Дворце мира в Гааге (Нидерланды). Суд приступил к своим функциям в 1946 году, придя на смену Постоянной палате международного правосудия, которая работала во Дворце мира с 1922 года.

Что может сделать Суд ООН?

Функции — Я не рискнул бы утверждать, что Суд является самым важным органом Организации Объединённых Наций; однако я думаю, что могу сказать, что в любом случае важнее его органа нет. Видимо, Генеральная Ассамблея является более многочисленной; видимо, Совет Безопасности является более зрелищным Ваша работа, видимо, будет меньше находиться на виду, однако я убеждён, что она имеет весьма исключительное значение.

Поль-Анри Спаак, Председатель первой сессии Генеральной Ассамблеи ООН, Первое заседание Суда, 1946 год На Суд возложена двойная функция: разрешение в соответствии с международным правом юридических споров, переданных ему на рассмотрение государствами, и вынесение консультативных заключений по юридическим вопросам.

Согласно статье 96 Устава ООН, Генеральная Ассамблея ООН или Совет Безопасности ООН могут запрашивать у Международного Суда консультативные заключения по любому юридическому вопросу. Кроме того, другие органы ООН и специализированные учреждения, которым Генеральная Ассамблея может дать в любое время разрешение на это, могут также запрашивать консультативные заключения Суда по юридическим вопросам, возникающим в пределах их круга деятельности.

Кто может обратиться в международный суд ООН?

Международный Суд является главным судебным органом Организации Объединенных Наций. Он разрешает, в соответствии с международным правом, юридические споры между государствами и дает консультативные заключения по юридическим вопросам, которые могут быть перед ним поставлены должным образом на то уполномоченными органами или специализированными учреждениями ООН.

Можно ли привлечь к ответственности государства за международные преступления?

Ответственность государств за международные преступления Игорь Фисенко Фисенко Игорь Валентинович — кандидат юридических наук, начальник отдела договорно-правового управления Министерства иностранных дел Республики Беларусь Вопрос ответственности государства за международные преступления вызывает много разногласий.

В отличие от ответственности индивида они обусловлены не отсутствием согласия по вопросу о правовом происхождении ответственности (юридическая ответственность государства может быть только международно-правовой), а разным подходом к содержанию ответственности за международные преступления (конкретному перечню мер — исходя из их направленности) и оценке характера (является ли она уголовной, политической, моральной и т.п.).

Хотя сама возможность несения государством ответственности за совершение международных преступлений является также общепризнанной 1, Отказ от исключительно цивилистического понимания международной ответственности государств и невозможность при помощи одного института международной уголовной ответственности индивида предупредить совершение международных преступлений приводят к тому, что идея особого режима международной ответственности государства за совершение международных преступлений и создания международного юрисдикционного органа для ее реализации продолжает оставаться популярной.

Она обсуждалась при подготовке проекта Конвенции о геноциде 1948 г., во время работы Комиссии международного права над проектом Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества. Из чисто прагматических соображений их закрепление в этих документах было отклонено. Комитет по уголовной юстиции 1951 г.

при обсуждении статьи 25 проекта Статута Международного уголовного суда ограничил персональную подсудность физическими лицами, отметив, что «ответственность государств за действия, составляющие международные преступления, имеет преимущественно политический характер» и «не дело суда решать подобные вопросы» 2,

• Комитет считал более важным закрепить принцип международной уголовной ответственности индивидов, чем начинать дискуссию по вопросу, в отношении которого отсутствуют согласованные позиции. В 1983 г.
• Комиссия международного права, возобновив рассмотрение темы проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества, попросила Генеральную Ассамблею уточнить, входит ли государство в число субъектов права, которым может быть вменена международная уголовная ответственность, «ввиду политического характера этой проблемы» 3,

В 1984 г. Комиссия международного права решила ограничить проект на нынешнем этапе уголовной ответственностью индивидов, что не препятствует последующему рассмотрению возможности применения к государствам понятия международной уголовной ответственности 4,

В проект Кодекса включена специальная статья 4 «Ответственность государств», которая устанавливает, что «ответственность отдельных лиц за преступления против мира и безопасности человечества, предусмотренная в настоящем Кодексе, никоим образом не влияет на ответственность государств по международному праву» 5,

Специальным предметом рассмотрения эта проблема стала в связи с проектом статей об ответственности государств, который был принят Комиссией в первом чтении в 1996 г. Проект содержит статью 19, в которой раскрывается понятие международного преступления, а также три статьи (51—53), касающиеся последствий международных преступлений.

• Однако Комиссия отказалась от разработки специального механизма реализации ответственности государства за международные преступления, несмотря на то что соответствующие предложения в развернутом виде были сформулированы специальным докладчиком по этой теме.
• В отношении последствий международных преступлений Комиссия международного права признала, что они влекут за собой все юридические последствия международно-противоправных деяний, а также дополнительные последствия (ст.51) 6,

В качестве особых последствий международных преступлений Комиссия признала, что реституция в случае международного преступления не производится лишь в случаях, когда она материально невозможна или влечет за собой нарушение нормы jus cogens, а при получении сатисфакции потерпевшим государством правомерно выдвижение даже таких требований, которые наносят ущерб достоинству государства-правонарушителя (ст.52).

В дополнение в проекте содержатся обязательства для всех государств не признавать в качестве законной ситуацию, создавшуюся в результате международного преступления, не оказывать помощь или содействие государству, совершившему преступление, в сохранении этой ситуации, сотрудничать с другими государствами в выполнении этих обязательств и в осуществлении мер, направленных на ликвидацию последствий преступления.

В уже существующих и действующих международных конвенциях, посвященных борьбе с международными преступлениями, проблема ответственности государств не решена, что справедливо рассматривается как их существенный недостаток 7, Международные судебные и арбитражные органы практически никогда прямо не рассматривали вопрос о различии режимов ответственности за международно-противоправные деяния различной тяжести.

Это легко объяснить. Компетенция международных судебных органов основана на согласии спорящих сторон, и государства всегда негативно относятся к возможности вынесения подобного вопроса на суд третьей стороны, ими не контролируемой. Поэтому единственной мерой ответственности, которая рассматривалась в этой связи, была репарация.

В качестве примера можно привести рассматривавшееся в Международном суде ООН дело о проливе Корфу, которое стало поистине хрестоматийным. В Меморандуме Великобритании действия Албании по расстановке мин в мирное время квалифицировались как преступление против человечества, однако единственной мерой ответственности, которую должна была понести Албания, по мнению заявителя, должна была стать репарация 8,

Вполне естественно, что такая ситуация в международном праве вызывает серьезные разногласия и в доктрине по поводу ответственности государств за международные преступления. В доктрине существует довольно влиятельное направление, признающее уголовный характер такой ответственности. Основоположником его можно считать румынского юриста-международника В.

Пелла, который в 1925 г. написал книгу «Коллективная ответственность государств и уголовное право будущего». В этой работе он изложил концепцию уголовной ответственности государств, которой впоследствии постоянно придерживался. С признанием этого института В.

Пелла связывает эффективность международного права, возможность предупреждения международных преступлений: «Тот факт, что не одни лишь руководители, но и государство в целом может стать объектом применения уголовных мер, может способствовать развитию сопротивления преступникам, которые находятся во главе государства» 9,

Большое значение концепции уголовной ответственности государства для поддержания мира связывается с возможностью замены права победителя, права сильного на право справедливости. Настоящая победа, считает В. Пелла, состоит не в том, чтобы заставить другое государство признать себя побежденным (что впоследствии неминуемо приведет к появлению реваншизма), а в том, чтобы признать себя виновным, не в силу поражения, а в силу нарушения международного права, совершения преступления.

Таким образом, существует возможность признания виновным и победителя. Теория уголовной ответственности государств базируется на данных психологии коллективов и социологии тех лет с исходным принципом существования групповой воли, отличной от воли членов, составляющих группу.В. Пелла исходит из особого характера правосубъектности государства.

Если юридические лица могут считаться фиктивными образованиями, созданными и действующими по воле человека, то государства представляют нации, а существование нации не зависит от воли индивида. Государство претворяет в жизнь групповую волю нации, считает В.

Пелла. И если такая воля является преступной, то ответственность ложится на государство и, соответственно, на нацию (парламентская процедура одобрения актов объявления войны не дает возможности сваливать вину лишь на кучку политических деятелей). Принципы уголовной политики предусматривают принятие мер против всех элементов, которые способствовали совершению преступления, поэтому неминуемо объектом таких мер должно стать государство.

По мнению В.Пелла, история показала, что войну нельзя уничтожить заключением договоров, действием Лиги Наций или ООН. Миссию поддержания мира нужно доверить международному уголовному праву. Как внутригосударственное уголовное право было одним из факторов, позволяющих обществу обуздать агрессивные черты индивида, так и международное уголовное право может стать средством подавления империализма и других проявлений эгоистических устремлений отдельных государств 10,Г.И.

Тункин проанализировал вышеизложенную концепцию и считает, что основным недостатком концепции уголовной ответственности государств является идея единства путей международного и национального права, согласно которой «развитие права представляет из себя единый процесс, в котором национальное право и международное право находятся лишь на разных ступенях» 11,

С этим, в принципе, можно согласиться, но в то же время следует отметить, что в сфере международного уголовного права потребность проведения параллели между системами гораздо больше, чем в других отраслях права, в силу особой значимости проблемы принуждения для международного уголовного права.

1. Можно добавить, что некоторые доводы, приводимые В.
2. Пелла, являются далеко не безупречными с теоретической точки зрения.
3. К примеру, внутренние факторы, влияющие на преступления, совершаемые государствами, выводятся исключительно из биологических особенностей того или иного народа (уголовной наследственности, атавизмов), что представляется весьма спорным.

Вызывает сомнения и сама базовая идея существования единой групповой воли всей нации — парламента в качестве ее выразителя в случае объявления войны. Исчезновение права сильного, эффективность уголовной защиты мира В. Пелла связывает в первую очередь с великими державами, так как в их руках в рамках международного сообщества находится важнейший элемент уголовного права — сила 12,

1. Действительно, без участия великой державы в настоящее время реализация института, подобного уголовной ответственности государств, трудноосуществима.
2. Однако сомнительна ценность системы, которая с самого начала создается на основе, практически исключающей достижение цели — вынесения справедливого решения в независимом судебном органе.

Очевидно, что для механизма реализации уголовной ответственности государств нужны более солидные гарантии, чем сила великой державы, предоставление которой в распоряжение международного уголовного правосудия будет зависеть от совпадения решений последнего с интересами соответствующей великой державы.

Желанием избежать таких ситуаций объясняется предложение В. Пелла о принятии основных документов международного уголовного права — Международного уголовного кодекса и Статута Международного уголовного суда — двумя третями участников Генеральной конференции ООН с последующей их обязательностью для всех членов ООН при отсутствии возможности их денонсировать 13,

Таким образом, влияние великих держав на начальном, конституирующем этапе учреждения системы международного уголовного правосудия несколько сглаживается, в то время как на этапе функционирования на поверхность должна была выйти единственная реальная сила — сила великих держав.

• Тогда эта теория предлагает в очередной раз признать в качестве правовой сложившуюся на международной арене ситуацию фактического неравенства государств.
• В Плане Международного уголовного кодекса, который использовался в работе Международной ассоциации уголовного права, Межпарламентского союза и Ассоциации международного права по этой теме, В.

Пелла к уголовным санкциям против государств относит дипломатические санкции (предупреждение, разрыв дипломатических и консульских отношений и т.д.); юридические санкции (наложение секвестра на имущество граждан государства и др.); экономические санкции (блокада, эмбарго и т.д.); другие санкции (порицание, штраф, лишение права представительства в международной организации на определенное время, лишение мандата на управление подопечной территорией, полная или частичная оккупация территории государства, лишение независимости) 14,

Естественно, что для В. Пелла свойственна тенденция к криминализации отдельных положений международных договоров, включая Устав ООН. В частности, он считал, что анализ статьи 51 Устава приводит к признанию принципа уголовной ответственности государств. «Законная самооборона является не чем иным, как инструментом уголовного права, освобождающим от всякого наказания субъекта права по причине признания за ним права самому отразить нападение» 15,

Среди сторонников концепции уголовной ответственности государств необходимо в первую очередь назвать Г. Доннедье де Вабра. В своей книге, посвященной принципам современного международного уголовного права, которая вышла в 1928 г., он стоит на прагматической позиции.

• Ученый считает, что для признания этой концепции достаточно поставить во главу угла цель, для которой уголовная ответственность государств и ее механизм учреждаются.
• А в качестве таковой он называет предупреждение войн и вообще нарушений международного права со стороны государств через угрозу применения к государству-агрессору (нарушителю) серьезных наказаний 16,

Условием реализации уголовной ответственности государств должно быть наличие реальной силы в распоряжении международной организации (тогда Лиги Наций) 17, В отношении возможности практической реализации этой концепции интересна позиция Г. Доннедье де Вабра по вопросу об уголовной ответственности Германии после Второй мировой войны.

1. Он считает, что основными причинами, помешавшими осуществлению такой ответственности, явились временное лишение Германии ее суверенитета при признании безоговорочной капитуляции и полная ее оккупация 18,
2. Таким образом, он признает в качестве причин, сыгравших негативную роль, осуществление мер, которые В.

Пелла рассматривает в качестве уголовных санкций против государств. Это позволяет сделать вывод о большом значении, которое приверженцы уголовной ответственности государств придают процедуре применения этих мер и, в частности, тому органу, который может принимать решение об их введении в действие.

По вопросу об уголовной ответственности Германии после Второй мировой войны существует и другое мнение. Оно построено либо на расширительном толковании некоторых положений, высказанных представителями обвинения в Нюрнберге 19, либо на отождествлении подсудимых индивидов и организаций с германским государством на том основании, что они якобы воплощали в себе суверенитет 20,

В качестве основного возражения на эти доводы обычно приводится тот факт, что германское государство прекратило свое существование в момент капитуляции, и поэтому оно не могло быть прямо осуждено в приговоре Международного военного трибунала 21, Таким образом, как доводы «за», так и доводы «против» построены на различном решении вопроса о правосубъектности германского государства, а не вопроса существа — реализации или отсутствия уголовной ответственности государств.Х.

Лаутерпахт противопоставляет концепцию уголовной ответственности государств ограничению международной ответственности государств лишь цивилистической, материальной ответственностью. По его мнению, подобное ограничение позволит индивидам под прикрытием государства получить в отношении совершенных ими преступлений определенный иммунитет, которым они не обладают, действуя по отдельности.

Причем этот иммунитет распространяется на деяния, которые, «будучи коллективными и пользуясь поддержкой почти безграничной мощи современного государства, обладают практически неограниченной разрушительной силой» 22, При этом Х. Лаутерпахт выступает против проведения искусственного, как он считает, различия между объединениями лиц и составляющими эти объединения лицами.

• По его мнению, опасность, которую представляют собой коллективные обвинения, гораздо меньше, чем опасность, вытекающая из коллективной безответственности.
• Провозглашая таким образом принцип коллективной ответственности, чуждый уголовному праву, он пытается сразу же максимально сузить рамки применимых в этом случае санкций с целью, «насколько это возможно, избежать несения физических страданий невинными наравне с виновными» 23,

Это предполагает максимальное ограничение применения мер физического воздействия, которые могут носить неизбирательный характер. Современные последователи концепции уголовной ответственности государств стоят на относительно более гибких позициях. К примеру, иранский исследователь М.

Фархад, защитивший в 1985 г. в Стокгольме докторскую диссертацию по вопросу уголовной ответственности государств, признает за государством возможность предстать перед судом за совершение международного преступления. При этом в качестве особенностей государства как субъекта международного уголовного процесса он называет долгое существование (намного превышающее, как правило, человеческую жизнь), более явный характер нарушения норм международного права и, следовательно, большую возможность доказательства совершения международного преступления со стороны государства, более высокий уровень гарантий возмещения причиненного ущерба по сравнению с индивидом, а также невозможность для государства укрыться от преследования в силу привязанности к определенной территории.

В рамках уголовной ответственности государств М. Фархад предусматривает применение санкций, в основном имущественных, к самому государству и «персональных» санкций к официальным представителям преступного государства, общественным образованиям, вооруженным силам.

Автор сформулировал семь статей по уголовной ответственности государств, в которых отражаются его взгляды на происхождение, формы и объем ответственности за международные преступления. Седьмая статья посвящена принципиальному механизму реализации ответственности, который построен на обязанности всех государств участвовать в подавлении международных преступлений по требованию ООН.

Невыполнение этой обязанности является правонарушением 24, В качестве одного из возражений против концепции уголовной ответственности государств приводится тезис, что в случае ее признания «вся тяжесть правовых последствий ложится не на виновных, а на все население, за действия преступной клики должен отвечать народ» 25,

В связи с этим тезисом встает вопрос о международной уголовной правосубъектности народа, который в свою очередь связан с более общим вопросом международной правосубъектности народа вообще. Только при признании за народом статуса субъекта международного права возможна постановка более специального вопроса 26,

В принципе, это возможно в русле общего отхода от чисто этатического характера международного права, признания высокой роли народа как на стадии нормообразования, так и на стадии нормоприменения в международном праве: «В первом случае организованная общественность нередко формулирует «предстандарты» правил поведения, «предправовые правила», которые затем государствами превращаются в правовые нормы (например, в области разоружения, экологии, прав народов и прав человека).

Во втором случае общественность контролирует соблюдение международных норм на международной арене и во внутренней сфере государства» 27, Крайней является позиция Маннхайма, согласно которой наказанию должен подвергнуться весь народ, населяющий государство, а также следующее поколение 28, Несколько умеренней выглядят взгляды американских юристов, изучавших вопрос об ответственности германского народа после Второй мировой войны.

Они считают возможным установление вины народа в результате исторического исследования 29, По их мнению, исходя из развития немецкой политической и философской мысли, такая вина действительно лежит на немецком народе, у которого жестокость и предательство стали чертой национального характера; немецкий народ заслуживает наказания 30,

Несмотря на претенциозность, такая позиция имеет определенные объективные основания. В частности, при обсуждении в Комиссии международного права в связи с проектом Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества вопроса о соучастии члены пришли к общему мнению, что нельзя привлекать к ответственности целый народ как народ.

Однако это вытекает больше из практической невозможности привлечь к суду целый народ, так как в этом случае концепция соучастия охватывает слишком широкий круг лиц, чем из теоретической невозможности признать всех виновными. Такие преступления, как агрессия, апартеид, геноцид, имеют особый характер.

Например, в совершении апартеида в ЮАР участвовало и правительство, и целый народ, поскольку все жители ЮАР знали, как функционирует система апартеида, и каждый, голосовавший за политическую партию, выступавшую за апартеид, оказывал поддержку этой системе. Отмечалось, что в результате действия норм, касающихся агрессии, может получиться так, что каждый отдельный солдат, выполнивший приказ начальства о ведении наступательных действий, будет нести ответственность.

Выходом из этого положения является проведение ограничительного подхода при применении подобных положений с учетом критериев международных преступлений и участия каждого. Хотя в то же время действия каждого должны рассматриваться как составная часть взаимосвязанных действий всех участников преступлений.

Что касается коллективной ответственности, то Ю.Г. Барсегов, в то время член Комиссии, отметил, что коллективная ответственность за международные преступления существует и проявляется в международной ответственности государства 31, В качестве доказательства необходимости распространения уголовной ответственности на весь народ приводятся тезисы, что народ должен был и мог предупредить совершение преступления, а также, что такой подход к ответственности народа будет служить сдерживающим фактором для инициаторов преступления и побудительным фактором для народа принять меры для предупреждения преступления.

Подобная концепция имеет скорее моральную, чем юридическую, ценность и преследует цель осудить со стороны международного сообщества преступное поведение. Фактом является отсутствие специальных мер и механизма по их осуществлению в отношении народа, отличающихся от ответственности индивидов, их объединений, государств за совершение международных преступлений 32,

Народ действительно претерпевает определенные и весьма значительные лишения, но «с юридической точки зрения обязательства, вытекающие из ответственности, налагаются только на государство» 33, Суммируя все вышесказанное, необходимо отметить, что идея уголовной ответственности государств как целостная концепция присутствует только у одного автора — В.

Пелла, тогда как остальные исходят из практической ценности этой идеи — не оставить безнаказанным государство, обычно основной субъект международных преступлений. Не принимая во внимание нюансы, присущие позициям отдельных авторов, в качестве главной цели этой концепции можно считать обоснование специального режима ответственности государств за международные преступления, стремление выделить ее из общей теории ответственности государств за действия, нарушающие международное право.

При этом используются различные элементы института ответственности для выделения ответственности именно за преступления: подчеркивание сугубо принудительного характера такой ответственности, практически исключающего возможность согласия преступного государства на ее реализацию; акцент на процедуре принятия решения в отношении такого государства и на органе, уполномоченном принимать такие решения, а именно судебном органе; на важности принятия международного уголовного кодекса, который, в соответствии с традиционной доктриной уголовного права, является единственным источником для определения уголовной ответственности.

Однако не во всех случаях позиция по указанным положениям последовательна. Это проявляется в тенденции к криминализации положений некоторых международных договоров. Непродуктивным является отстаивание в отношении некоторых мер характеристики как исключительно уголовных санкций в силу своей природы, тогда как объективно они именно по своей природе являются дипломатическими, имущественными, а также в силу отсутствия строгой определенности и применения политическим органом — политическими.

В то же время нужно признать специфический характер мер, применяемых к государству в случае совершения им международного преступления. Для обозначения этих мер довольно долгое время применялся термин «санкции». Однако в международном праве этот термин имеет несколько значений. Возникла ожесточенная дискуссия о соотношении санкций и ответственности.

Многие исследователи считают, что санкции являются одной из форм ответственности 34, Другие рассматривают их как меры принуждения, обеспечивающие реализацию ответственности, т.е. находящиеся за пределами собственно ответственности 35, Наконец, их признают однопорядковыми явлениями, понимая «международную ответственность как применение и реализацию санкции в случае международного преступления» 36,

Комиссия международного права решила сохранить термин «санкция» лишь для коллективных мер международных организаций, а для обозначения мер, которые потерпевшее государство может принять против правонарушителя, принять понятие «контрмера» 37, Не меньше разногласий существует и по вопросу о направленности этих мер.

В силу природы международных преступлений их основным предназначением является не только возмещение нанесенного ущерба в наиболее полном объеме, но и создание условий посредством специальных действий для недопущения совершения международных преступлений в будущем, т.е.

1. Превенция.
2. Такая двойственность характера последствий совершения международных преступлений находит все большее признание.
3. Разнообразие мнений существует на стадии оценки их преимущественного характера: «Юристы, по мнению которых международно-противоправные деяния представляют собой прежде всего «гражданские» правонарушения, склонны рассматривать функцию контрмер как чисто реституционную, в то время как другие, которые считают, что противоправные деяния носят в основном «уголовный» характер, склонны приписывать контрмерам функцию ретрибуции» 38,

При этом необходимо принимать во внимание, какие меры рассматриваются как превентивные. Либо только карательные меры, но, по весьма распространенному мнению, «из того факта, что санкциям международного права присущ элемент наказания, нельзя делать вывод об уголовном характере международно-правовой ответственности государства» 39,

1. Либо любые меры, «которые, не будучи направленными против тех или иных субъектов, призваны воспрепятствовать возникновению межгосударственного конфликта или предотвратить дальнейшее усугубление уже возникшего конфликта» 40, но тогда тем более не встает вопрос об их признании уголовными.
2. Ни содержание мер, ни их интенсивность (весьма высокая в случае международных преступлений), ни коллективный характер их осуществления, в том числе через международные организации, не служат критериями для их криминализации.

Интересно отметить, что концепция уголовной ответственности государств в международном праве развивалась в основном криминалистами, которые были более склонны переносить категории внутригосударственного права в международное, чем специалисты по международному праву, среди которых эта концепция находит сравнительно мало сторонников 41,

Таким образом, концепция уголовной ответственности государств существует лишь в доктринальных разработках. В действительности не созданы два основных компонента для отправления уголовного правосудия в отношении государств — Международный уголовный суд и Международный уголовный кодекс. По этим причинам практическое осуществление сегодня уголовной ответственности государств невозможно.

Проведение аналогий и толкование некоторых функций Совета Безопасности как функций уголовного суда, а главы VII Устава ООН как уголовного кодекса не является продуктивным. Во-первых, этот орган межгосударственной организации и эта глава межгосударственного договора может толковаться исключительно в соответствии с правообразующей волей государств-участников.

Фактом является отсутствие согласия с таким толкованием. Во-вторых, такая оценка существующей реальности не приносит ничего нового, в то время как основной практической ценностью этой концепции должно быть создание новых гарантий для поддержания мира дополнительно к уже существующим. Фактически реализуется политическая (не в смысле оснований, а в смысле процедуры принятия решений) ответственность государств за международные преступления.

Само «появление политической ответственности было вызвано в международном праве новой категорией правонарушений — международными преступлениями» 42, Эта ответственность выходит за рамки традиционной обязанности возместить ущерб и предусматривает меры превентивного характера и меры наказания.

• Указанные меры носят репрессивный характер и в связи с этим имеют некоторые черты уголовных.
• Но уголовными они не являются по указанным выше причинам.1 См.: Bassiouni M.Ch.
• A Draft International Criminal Code and Draft Statute for an International Criminal Court.
• Dordrecht, 1987.P.48.2 Док.
• ООН А/2136.С.11.3 Ежегодник Комиссии международного права.1983.Т.II (часть вторая).С.17.4 Ежегодник Комиссии международного права.1984.Т.II (часть вторая).С.19.5 Док.

ООН А/51/332.С.4.6 См. текст и комментарии к статьям 51—53 в док. ООН А/51/10.С.165—170.7 См.: Ляхов Е.Г. Терроризм и межгосударственные отношения.М.: Международные отношения, 1991.С.63, 71, 82, 91.8 См. об этом: П.9 комментария к статье 19 проекта статей об ответственности государств // Yearbook of the International Law Commission.1976.

Vol. II (Part Two).P.95—122.9 Pella V. Le Code des Crimes contre la paix et la securite de l’humanite. Geneve, 1957.P.83.10 См.: Sottile A. Les criminels de guerre et le Nouveau Droit Penal International, moyen efficace pour assurer la Paix du Monde. Geneve, 1946.P.5—15.11 Тункин Г.И. Теория международного права.М., 1970.С.451.12 См.: Pella V.

La guerre-crime. Paris, Geneve, 1946.P.128.13 Ibid.P.126—127.14 Ibid.P.153—154.15 Pella V. Le Code des Crimes contre la paix et la securite de l’humanite.P.87.16 См.: Donnedieu de Vabres H. Les principes modernes du droit penal international. Paris, 1928.P.428.17 См.: Donnedieu de Vabres H.

La Cour Permanente de justice internationale et sa vocation en matiere criminelle // Revue internationale de droit penal.1924. N 3—4.P.199.18 См.: Donnedieu de Vabres H. Le jugement de Nuremberg // Revue de Droit penal et criminalogie.1947. N 10.P.822.19 См.: Herzog J.—B. De la creation d»une juridiction penale internationale permanente // Revue internationale de droit penal.1950.

N 3.P.423.20 См.: Aroneanu E. Vers une juridiction penale internationale // Politique etrangere.1955. N 4.P.468.21 См.: Merle M. Le proces de Nuremberg et le chatiment des criminels de guerre. Paris, 1949.P.95—96.22 См.: Lauterpacht H. Regles generales du droit de la paix // Academie de Droit International.

1. Recueil des Cours.1937. IV.T.62.
2. Paris, 1938.P.350.23 Ibid.P.351.24 Cм.: Farhad M.
3. International Criminal Responsibility of States.
4. Stockholm, 1985; Farhad M.
5. International Criminal Law.
6. Uppsala, 1991.P.36—40.25 Иванова И.М.
7. Международная уголовная юстиция и преступления против человечества. Дис. канд. юр.
8. Наук.М., 1959.С.258.26 Некоторые авторы признают существование целого комплекса прав народов.

См., напр.: Тузмухамедов Р.А. Права народов // Международное право в современном мире.С.84—88.27 Верещетин В.С. «Общее правовое поле» современного мира // Советский журнал международного права.1991. № 3—4.С.8—9.28 См.: Farhad M. International Criminal Responsibilityof States.P.177.29 См.: Glueck G.

• War criminals: their Prosecution and Punishment.N.Y., 1944.P.72.30 См.: Creel G.
• War criminals and Punishment.N.Y., 1944.P.178—263.31 См.: UN Doc.
• A/CN.4/SR.2150.P.11; A/CN.4/SR.2150.P.8.32 См.: Bassiouni M.Ch. Op.
• Cit.Р.50.33 Курис П.М.
• Международные правонарушения и ответственность государства.
• Вильнюс: Изд—во Вильнюс.

гос. ун-та, 1973.С.85.34 См., напр.: Решетов Ю.А. Борьба с международными преступлениями против мира и безопасности.М.: Международные отношения.1983.С.89, 154; Колосов Ю.М. Ответственность государств.М., 1975.С.32.35 См.: Василенко В.А. Ответственность государства за международные правонарушения.

Киев, 1976.С.57, 220.36 Ушаков Н.А. Основания международной ответственности государств.М., 1983.С.19.37 См.: Док. ООН А/46/10.С.334 и сл.38 Там же.С.335.39 Курис П.М. Указ. соч.С.80.40 Василенко В.А. Международно-правовые санкции. Киев, 1982.С.34.41 Трайнин А.Н. Защита мира и борьба с преступлениями против человечества // Защита мира и уголовный закон.М., 1969.С.298.42 Мазов В.А.

Ответственность в международном праве.М.,1979.С.99. Читать подробнее: Ответственность государств за международные преступления

Что выше конституция или международный договор?

Приоритет Конституции РФ над международными актами всегда был неоспоримым Контекст Нормы международного права с 1993 года, с момента принятия Конституции РФ, являются частью российской правовой системы. Тем не менее в обществе всегда были попытки непоследовательно расставлять приоритеты между национальным законодательством и международными договорами, раскачивая политическую ситуацию то в одну, то в другую сторону.

И только Конституционный суд (КС) РФ, как высший судебный орган конституционного контроля, разбирался с трактовками тех или иных сценариев. В преддверии Дня Конституции России РАПСИ изучило хронологию правовых позиций КС РФ, касающихся высшей силы Основного закона и взаимоотношений с Конвенцией о защите прав человека.​ Статья 15 Конституции РФ 1.

Конституция Российской Федерации имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории Российской Федерации. Законы и иные правовые акты, принимаемые в Российской Федерации, не должны противоречить Конституции Российской Федерации 4.

• ЕСПЧ не вправе пересматривать решения судов
• Одним из первых решений, где КС РФ выработал позицию относительно полномочий Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ), стало определение № 40-О/2001, вынесенное по жалобе жителя Сахалинской области, который, не добившись положительных решений по своим делам в том числе и в Президиуме Верховного суда (ВС) РФ, а также в попытке опротестовать и этот отказ в порядке надзора, заявлял о необходимости включения в статьи 320 и 323 Гражданско-процессуального кодекса РСФСР и статьи 371 и 372 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР норм о праве ЕСПЧ пересматривать в порядке надзора вступившие в законную силу решения (приговоры), определения и постановления судов Российской Федерации.
• Тогда КС РФ указал, что оспариваемые нормы не препятствует обращению граждан в ЕСПЧ, но подчеркнул полномочия последнего.

«Ратификация Российской Федерацией Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней означает признание их обязательности для Российской Федерации. Эти международно-правовые акты действуют непосредственно и не требуют внесения предлагаемых заявителем дополнений в законодательство Российской Федерации.

Европейский Суд по правам человека, юрисдикция которого также признана Российской Федерацией, не наделен правом пересматривать решения судов или иных органов государств-участников Конвенции», — гласит определение КС РФ. Тут стоит отметить, что ЕСПЧ, куда обратился заявитель, рассмотрел заявление и отклонил его жалобы, признав их необоснованными и неприемлемыми.

Две точки зрения — не основание для пересмотра В другом решении КС РФ, а именно в Постановлении от №2-П/2007, несколько заявителей — физические и юридические лица — обжаловали положения ГПК РФ, регулирующие порядок пересмотра судебных постановлений по гражданским делам в порядке надзора.

1. Одни были не удовлетворены отказом в передаче надзорной жалобы в Судебную коллегию по гражданским делам ВС РФ.
2. Вторые возмущались тем, что эти нормы допускают обжалование вступившего в силу решения суда, принятое в пользу гражданина, в порядке надзора должностным лицом органа публичной власти, являвшегося стороной в споре.

Третьи считали, что наделение полномочием вносить представление о рассмотрении дел в порядке надзора в Президиум ВС РФ лиц, занимающих высшие должности в системе судов общей юрисдикции, противоречит принципам беспристрастности, независимости и справедливости правосудия.

Другие посчитали, что нормы ГПК РФ лишили их прав обжаловать в Судебную коллегию по гражданским делам ВС РФ постановление президиума областного суда, принятое по делу, подсудному мировому судье. Один из заявителей полагал, что кроме Конституции РФ, эти нормы противоречат Международному пакту о гражданских и политических правах, а также Конвенции о защите прав человека.

КС тогда указал, что из конституционных положений во взаимосвязи со статьей 14 Международного пакта о гражданских и политических правах и статьей 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод следует, что правосудие как таковое должно обеспечивать эффективное восстановление в правах и отвечать требованиям справедливости.

Ратифицируя Конвенцию о защите прав человека и основных свобод, Российская Федерация признала юрисдикцию Европейского Суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов (Федеральный закон от 30 марта 1998 года № 54-ФЗ).

Таким образом, как и Конвенция о защите прав человека и основных свобод, решения Европейского Суда по правам человека — в той части, в какой ими, исходя из общепризнанных принципов и норм международного права, дается толкование содержания закрепленных в Конвенции прав и свобод, включая право на доступ к суду и справедливое правосудие, — являются составной частью российской правовой системы, а потому должны учитываться федеральным законодателем при регулировании общественных отношений и правоприменительными органами при применении соответствующих норм права», — утверждал КС.

Выявляя конституционно-правовую природу производства в суде надзорной инстанции как правового института, предназначенного федеральным законодателем для исправления судебных ошибок в судебных актах, вступивших в законную силу, КС РФ ссылался в том числе и на решения ЕСПЧ, касающихся производства в порядке надзора по гражданским делам в России, согласно которым ни одна из сторон не может требовать пересмотра окончательного и вступившего в законную силу постановления только в целях проведения повторного слушания и получения нового постановления, поскольку одна лишь возможность наличия двух точек зрения по одному и тому же вопросу не может являться основанием для пересмотра.

Иной подход приводил бы к несоразмерному ограничению принципа правовой определенности. Отмечалось, что признание надзорного производства в качестве эффективного средства правовой защиты, которое необходимо исчерпать для соблюдения критерия приемлемости жалобы в ЕСПЧ, породило бы правовую неопределенность.

Решение ЕСПЧ — основание для пересмотра Поводом для вынесения Постановления №4-П/2010 стала жалоба на части 1 статьи 392 ГПК РФ, в которой говорится, что решения, определения суда, постановления президиума суда надзорной инстанции, вступившие в законную силу, могут быть пересмотрены по вновь открывшимся обстоятельствам.

Заявители оспаривали норму, поскольку она не предусматривала в числе оснований для пересмотра вступивших в законную силу судебных актов установленное ЕСПЧ нарушение положений Конвенции о защите прав человека. КС РФ признал нормы конституционными, указав, что они не позволяют суду общей юрисдикции отказывать в пересмотре по заявлению гражданина вынесенного судебного постановления в связи с решением ЕСПЧ, и обязал пересмотреть решения, принятые по делам заявителей.

Обосновывая постановление, КС РФ разъяснил, что исходя из особенностей полномочий Европейского Суда по правам человека, осуществляющего свою деятельность на основе принципа субсидиарности, и специфики рассматриваемых им дел, не всякое его решение, обязывающее государство-ответчика выплатить соответствующую денежную компенсацию, обеспечивает тем самым и полное восстановление нарушенного права, – ЕСПЧ только констатирует нарушение положений Конвенции о защите прав человека в отношении заявителя, но не вправе принять дальнейшие меры, с тем чтобы устранить его, в частности в тех случаях, когда выявленное нарушение носит длящийся характер либо обусловлено допущенными национальным судом существенными нарушениями норм процессуального права.

КС РФ отметил, что в таких случаях эффективное восстановление нарушенного права может блокироваться вступившим в законную силу национальным судебным актом, в связи с вынесением которого заявитель обратился в ЕСПЧ, и который является обязательным на территории соответствующего государства и должен исполняться.

1. «Поскольку национальный судебный акт не подлежит пересмотру в системе международной юрисдикции, принятое государством обязательство исполнять окончательные постановления ЕСПЧ, в том числе констатирующие такие нарушения Конвенции о защите прав человека и основных свобод, для устранения которых требуется отмена судебных актов, вынесенных в рамках национальной юрисдикции, обусловливает таким образом введение в национальном законодательстве механизма восстановления прав заинтересованных лиц в случае, если эти права не могут быть восстановлены путем присуждения и выплаты одной лишь денежной компенсации.
2. Во всяком случае лицо, по жалобе которого вынесено постановление ЕСПЧ, должно иметь возможность обратиться в компетентный суд с заявлением о пересмотре вынесенных по его делу судебных постановлений и быть уверенным, что его заявление будет рассмотрено».
3. Решения ЕСПЧ помогают и соистцам

Похожий вопрос обсуждался КС РФ и в 2011 году. Тогда заявители также оспаривали пункт 1 статьи 392 ГПК РФ. Они жаловались на то, что суд отказал в пересмотре проигранного ими дела на основании положительного решения ЕСПЧ, только принятого не по их заявлениям, а по заявлениям других лиц — соистцов, с которыми они выступали в одном процессе, хотя они ссылались на предыдущее решение КС РФ.

• КС РФ также отказал заявителям в рассмотрении их жалоб, но указал, что положения статьи 392 ГПК РФ не исключают возможности обращения кого-либо из соистцов по делу с заявлением о пересмотре вступившего в законную силу судебного постановления по этому делу по вновь открывшимся обстоятельствам и, соответственно, его пересмотра в случае, когда ЕСПЧ по жалобе другого лица, участвующего в данном деле в качестве истца, установлено нарушение Конвенции о защите прав человека и основных свобод при вынесении этого судебного постановления.​
• «Если констатированное Европейским Судом по правам человека нарушение положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод в отношении лица, обратившегося с жалобой, по своему характеру таково, что затрагивает права иных лиц — соистцов по данному делу, а общий характер выявленного нарушения вытекает из самого постановления Европейского Суда по правам человека, не исключается возможность пересмотра по заявлениям этих лиц судебного постановления, в связи с принятием которого была подана жалоба в Европейский Суд по правам человека и установлено нарушение Конвенции о защите прав человека и основных свобод», — провозглашал КС РФ.
• КС vs ЕСПЧ

Поводом для рассмотрения в КС РФ следующего дела, касающегося пересмотра судебных решений в связи с решением ЕСПЧ, стали новые обстоятельства, с которыми столкнулся гражданин, защищая свои права. Таковыми стали отказ в рассмотрении жалобы военнослужащего, которому как лицу мужского пола отказались предоставить отпуск по уходу за ребенком, а ЕСПЧ признал отказ в предоставлении декретного отпуска мужчине нарушением Конвенции о защите прав человека.

1. То есть КС РФ указал, что недопущение совмещения военнослужащими мужского пола, проходящими военную службу по контракту, исполнения служебных обязанностей и отпуска по уходу за ребенком для воспитания малолетних детей обусловлено спецификой правового статуса военнослужащих и согласуется как с добровольным характером заключения контракта о прохождении военной службы, так и с конституционно значимыми целями ограничения прав и свобод человека и гражданина, а также, отметив весьма ограниченное участие российских женщин в осуществлении военной службы и особую, связанную с материнством, социальную роль женщины в обществе, констатировал отсутствие нарушения принципа равенства прав и свобод человека и гражданина в контексте равноправия мужчин и женщин.​
2. Но ЕСПЧ, куда мужчина обратился после КС РФ, выявил дискриминацию по половому признаку, объяснив, что исключение российским законодательством военнослужащих мужчин из круга лиц, имеющих право на предоставление отпуска по уходу за ребенком, притом что военнослужащие-женщины имеют такое право, не может считаться разумно или объективно обоснованным; лишая военнослужащих-мужчин права на получение отпуска по уходу за ребенком исключительно по признаку их половой принадлежности.
3. И когда заявитель с решением ЕСПЧ пошел обжаловать принятое не в его пользу решение, запрос в КС уже направил суд общей юрисдикции, усмотрев неопределенность в основаниях для пересмотра дела при наличии не согласующихся решений КС РФ и ЕСПЧ, а именно в положениях статей 11 и 392 ГПК РФ.

В своем постановлении от 06.12.2013 №27-П/2013 КС РФ указал, что спорные нормы не препятствуют суду общей юрисдикции по заявлению гражданина, жалоба которого в КС РФ на нарушение его конституционных прав и свобод ранее была признана не отвечающей критерию допустимости, начать производство по пересмотру по новым обстоятельствам вступившего в законную силу судебного постановления в связи с установлением ЕСПЧ нарушения положений Конвенции о защите прав человека в отношении данного гражданина.

КС РФ объяснил, что выявление неконституционных законоположений и их исключение из числа действующих правовых норм может являться только совокупным результатом взаимодействия судов различных видов юрисдикции с учетом разграничения их компетенции, предполагающего, с одной стороны, реализацию судом общей юрисдикции правомочия поставить вопрос о конституционности соответствующих норм перед КС РФ, а с другой — обязанность КС РФ окончательно разрешить этот вопрос.

«Вынесение в таких случаях судом общей юрисдикции решения по результатам рассмотрения заявления о пересмотре вступившего в законную силу судебного постановления в порядке пункта 4 части 4 статьи 392 ГПК РФ без предварительного обращения в Конституционный Суд Российской Федерации означало бы, что в практике судов общей юрисдикции допускается возможность различной оценки конституционности одних и тех же законоположений и тем самым — в нарушение требований Конституции РФ, в том числе ее статей 3, 4, 15 и 76, — ставится под сомнение верховенство Конституции РФ, обладающей в правовой системе Российской Федерации высшей юридической силой по отношению к любым правовым актам, действующим на территории Российской Федерации», — разъяснял КС РФ.

По мнению КС РФ, содержащийся в окончательном постановлении ЕСПЧ вывод о нарушении прав заявителя, гарантированных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод, положениями российского законодательства, примененными в его конкретном деле, может свидетельствовать о неопределенности в вопросе о соответствии этих законоположений Конституции РФ, что, в свою очередь, может являться основанием для возбуждения конституционного судопроизводства.

Что собственно и произошло. Своим постановлением КС РФ снял эту неопределенность. Преодоление коллизий​ Перед рассмотрением очередного дела один из заявителей просил КС РФ рассмотреть конкретную жалобу после вынесения ЕСПЧ постановлений по находящимся в его производстве жалобам граждан Российской Федерации, попавшим в аналогичные обстоятельства.Речь шла об оспаривании тремя заявителями пункта 1 статьи 6.21 КоАП РФ, которым установлена административная ответственность за пропаганду нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних.

На просьбу дождаться решений ЕСПЧ по аналогичным делам, а потом рассматривать дело о гей-пропаганде, КС РФ ответил, что в данном случае увязывание возможности разрешения дела в порядке конституционного судопроизводства с вынесением соответствующего постановления Европейским Судом по правам человека не имеет оснований.

«Согласно статье 46 (часть 3) Конституции Российской Федерации каждый вправе в соответствии с международными договорами Российской Федерации обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты.

1. Жалоба заявителей принята КС РФ к рассмотрению, т.е.
2. Находится в его производстве, а потому — по смыслу указанного предписания Конституции РФ во взаимосвязи с ее статьями 46 (части 1 и 2), 118 (части 2 и 3), 125 (часть 4) и 126 — нельзя считать, что до вынесения итогового решения по настоящему делу для заявителей исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты», — подчеркивал КС В своем Постановлении от 23 сентября 2014 года №24-П/2014 КС РФ указал, что к компетенции Европейского Суда по правам человека, как субсидиарного по своему характеру межгосударственного судебного органа по разрешению конкретных дел, не относится осуществление нормоконтроля, то есть проверка внутригосударственного законодательства на предмет его соответствия Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

«С учетом этого и исходя из принципов верховенства, высшей юридической силы и прямого действия Конституции Российской Федерации, закрепленных ею в качестве основ конституционного строя Российской Федерации (статья 4, часть 2; статья 15, части 1 и 2), нельзя признать обоснованным и представление об инстанционной и содержательной взаимозависимости постановлений Конституционного Суда Российской Федерации, который осуществляет проверку конституционности норм закона, примененных в конкретном деле судом, и Европейского Суда по правам человека, который устанавливает наличие нарушения в этом деле прав и свобод, получивших закрепление в Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

1. Что касается возможных расхождений в позициях Конституционного Суда Российской Федерации и Европейского Суда по правам человека, то их возникновение предполагает обращение к соответствующим процессуальным механизмам преодоления такого рода коллизий», — гласит документ.
2. Оспариваемые нормы были признаны соответствующими Конституции РФ.

Недопустимость имплементации В другом Постановлении от 14 июля 2015 года №21-П/2015 КС РФ буквально рассматривал запрос группы депутатов Государственной думы РФ о проверке конституционности положений статьи 1 Федерального закона «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней», пунктов 1 и 2 статьи 32 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации», частей первой и четвертой статьи 11, пункта 4 части четвертой статьи 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 13, пункта 4 части 3 статьи 311 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 15, пункта 4 части 1 статьи 350 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации и пункта 2 части четвертой статьи 413 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.

• Тогда КС РФ отметил, что роль ЕСПЧ является дополнением к национальному механизму судебной защиты прав человека и предопределяется необходимостью осуществления судебной защиты в первую очередь всеми судами Российской Федерации, включая ВС РФ и КС РФ.
• «Как следует из Конституции Российской Федерации, ее статей 4 (часть 1), 15 (часть 1) и 79, закрепляющих суверенитет России, верховенство и высшую юридическую силу Конституции Российской Федерации и недопустимость имплементации в правовую систему государства международных договоров, участие в которых может повлечь ограничения прав и свобод человека и гражданина или допустить какие-либо посягательства на основы конституционного строя Российской Федерации и тем самым нарушить конституционные предписания, ни Конвенция о защите прав человека и основных свобод как международный договор Российской Федерации, ни основанные на ней правовые позиции Европейского Суда по правам человека, содержащие оценки национального законодательства либо касающиеся необходимости изменения его положений, не отменяют для российской правовой системы приоритет Конституции РФ и потому подлежат реализации в рамках этой системы только при условии признания высшей юридической силы именно Конституции РФ», — разъяснял КС РФ.
• Также он указывал, что в ситуации, когда самим содержанием постановления ЕСПЧ, в том числе в части обращенных к государству-ответчику предписаний, основанных на положениях Конвенции о защите прав человека и основных свобод, интерпретированных ЕСПЧ в рамках конкретного дела, неправомерно (с конституционно-правовой точки зрения) затрагиваются принципы и нормы Конституции РФ, Россия может в порядке исключения отступить от выполнения возлагаемых на нее обязательств, когда такое отступление является единственно возможным способом избежать нарушения основополагающих принципов и норм Конституции РФ.
• «Решение уполномоченного межгосударственного органа, в том числе постановление Европейского Суда по правам человека, не может быть исполнено Российской Федерацией в части возлагаемых на нее мер индивидуального и общего характера, если толкование нормы международного договора, на котором основано это решение, нарушает соответствующие положения Конституции РФ», — заявлял КС РФ.

Такие решения ЕСПЧ, как говорится в постановлении КС РФ, по своей юридической природе подлежат разрешению в порядке конституционного судопроизводства. По смыслу действующего правового регулирования, это возможно посредством толкования соответствующих положений Конституции РФ, осуществляемого Конституционным судом РФ по официальному запросу уполномоченных субъектов в целях устранения неопределенности в понимании этих положений применительно к возможности исполнения постановления ЕСПЧ.

1. Оспариваемые положения были признаны не противоречащими Конституции РФ.
2. Не субординация, а диалог
3. Очередное Постановление КС РФ от 19 января 2017 года №1-П/2017 было вынесено по делу о разрешении вопроса о возможности исполнения в соответствии с Конституцией РФ постановления ЕСПЧ по делу «ОАО «Нефтяная компания «ЮКОС» против России» в связи с запросом Министерства юстиции РФ.

Тогда КС РФ счел невозможным исполнение постановления ЕСПЧ о выплате бывшим акционерам ЮКОСа 1,9 миллиарда евроВ постановлении разъяснялось, что взаимодействие европейского конвенционного и российского конституционного правопорядков невозможно в условиях субординации, поскольку только диалог между различными правовыми системами служит основой их надлежащего равновесия.

• «Если Европейский Суд по правам человека, толкуя в процессе рассмотрения конкретного дела Конвенцию о защите прав человека и основных свобод, нормам которой присуща высокая степень абстрактности, придал какому-либо используемому в ней понятию другое, нежели его обычное, значение либо осуществил толкование вопреки объекту и целям самой Конвенции о защите прав человека и основных свобод, несовместимое с национальным конституционным правопорядком, то государство, в отношении которого вынесено постановление по данному делу, вправе отказаться от его исполнения, как выходящего за пределы обязательств, добровольно принятых на себя этим государством при ратификации Конвенции», — указывал КС РФ.​
• По мнению КС РФ, подобное отступление может иметь место в исключительных случаях и при наличии достаточно веских причин, а именно при выявлении конвенционно-конституционных коллизий, которые, как правило, касаются не столько основного содержания (существа) тех или иных прав и свобод как таковых, сколько их конкретизации посредством толкования в постановлениях ЕСПЧ, в том числе если результатом такого толкования является не мотивированное буквальным содержанием Конвенции о защите прав человека и основных свобод отрицание правовых конструкций, сложившихся в российской правовой системе в результате осуществления федеральным законодателем своих прерогатив, правомерность реализации которых подтверждена актами конституционного правосудия.
• Демократия не исключает запретов
• Требуя от региональных законодателей отменять запреты на проведения мирных собраний, митингов, шествий и демонстраций в местах, расположенных в радиусе 50 метров от органов государственной власти, КС РФ в своем Постановлении от 1 ноября 2019 года №33-П/2019 указывал, что ограничения свободы мирных собраний должны учитывать презюмируемую заинтересованность организаторов в сохранении мирного характера инициируемых ими публичных мероприятий и не могут посягать на основное содержание соответствующего конституционного права и препятствовать открытому и свободному выражению гражданами своих взглядов, мнений и требований посредством организации и проведения мирных публичных мероприятий.
• «Такая конституционно-правовая интерпретация предусмотренного статьей 31 Конституции РФ права согласуется с общепризнанными принципами и нормами международного права, закрепленными, в частности, в Конвенции о защите прав человека и основных свобод (статья 11), определяющей право на свободу мирных собраний как не подлежащее никаким ограничениям, кроме тех, что предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц, и не расходится с прецедентной практикой ЕСПЧ, сформированной им относительно конвенционных стандартов свободы мирных собраний», — объяснял свою позицию КС РФ.
• Тогда КС принял во внимание вынесенное ЕСПЧ постановление по делу «Каблис против России», в котором сказано, что общий запрет на мирные собрания может быть установлен, лишь когда он является более целесообразным средством предупреждения серьезного нарушения обычной жизни граждан, чем рассмотрение каждого случая организации публичного мероприятия в отдельности с учетом возможности сведения к минимуму соответствующих издержек, например, путем организации временных объездных маршрутов транспорта или принятия иных подобных мер.
• Поправка глобально ничего не меняет
• Декан юридического факультета Санкт-Петербургского государственного университета (СПбГУ), заведующий кафедрой конституционного права СПбГУ Сергей Белов:

Поправка в Конституцию РФ о приоритете национального права над международным глобально ничего не меняет. В статье 79 Конституции РФ появилось новое предложение «Решения межгосударственных органов, принятые на основании положений международных договоров Российской Федерации в их истолковании, противоречащем Конституции РФ, не подлежат исполнению в Российской Федерации».

• Формулировка не новая – еще в 2015 году она появилась в Федеральном конституционном законе в виде отдельной главы 13.1 – и эта поправка была принята на основании решения Конституционного суда РФ, принятого в июле 2015 года, и целого ряда других решений.
• Касается эта поправка только решений межгосударственных органов, а вовсе не любых международных договоров, и в этом отношении не составляет никакой конкуренции для части 4 статьи 15 Конституции РФ.

Получается, что Россия не отказывается от исполнения международных договоров, не меняет места международных договоров в правовой системе Российской Федерации. Многим казалось, что статья 15 Конституции РФ устанавливает приоритет международных договоров над Конституцией РФ, но это неверно – ни с практической точки зрения (такого приоритета никогда никакими решениями, в том числе решениями Конституционного суда РФ, не устанавливались), ни с теоретической, поскольку Конституция РФ, как высшее выражение воли народа, обладает в национальном праве беспрекословным верховенством.

Смысл поправки предполагает, что решения международных органов, которые истолковывают положения международных договоров Российской Федерации в смысле, который Россия не могла иметь ввиду, присоединяясь к международному договору, не подлежат исполнению в Российской Федерации. Так происходило несколько раз с положениями Европейской конвенции о защите прав человека, но может происходить и с решениями органов Евразийского экономического союза – уже были к этому определенные предпосылки.

Михаил Телехов Читать подробнее: Приоритет Конституции РФ над международными актами всегда был неоспоримым

Кто несет международную ответственность?

Субъекты международной ответственности Государства; Международные организации; Государственно-подобные образования (Святой Престол, Мальтийский орден); Народы, борющиеся за независимость.

Что значит трибунал в Гааге?

Как работает международный уголовный суд в Гааге? — Международный уголовный суд (МУС), также известный как Гаагский трибунал, первый правовой институт ООН. Он базируется на Римском уставе с 1998 года, действует с 2002 года и располагается в Гааге. Международный уголовный суд не следует путать с Международным судом ООН, который также заседает в Гааге, но выполняет другую функцию – разрешает споры между государствами.

МУС не входит в официальные структуры Организации Объединенных Наций, хотя может возбуждать дела по представлению Совета Безопасности ООН. Следует отметить, что МУС – это единственный судебный орган, который может преследовать чиновников на международном уровне. Римский устав ратифицировали 123 государства — все они являются участниками МУС.

Еще около 30 государств находятся в процессе ратификации Устава. Ни Украина, ни Россия не являются участниками МУС. В то же время наше государство признало его юрисдикцию по поводу преступлений, которые происходят в Украине с 20 ноября 2013 года и по сей день.

Кого судят в Гааге?

3 марта 2022 Подпишитесь на нашу рассылку » Контекст «: она поможет вам разобраться в событиях. Подпись к видео, Cу-25 обстреляли ракетами жилой дом под Киевом Главный прокурор Международного уголовного суда (ICC) Карим Хан сообщил о начале расследования возможных военных преступлений, совершенных Россией на Украине за последние годы.

• После первичного анализа ситуации на Украине мой офис увидел достаточно оснований считать, что могли быть совершены преступления, подпадающие под юрисдикцию нашего суда.
• Конкретные случаи, которые потенциально могут считаться таковыми, уже выявлены и лягут в основу расследования», — заявил главный прокурор ICC.

Расследование возможных военных преступлений на Украине началось после того, как российские военные были обвинены в обстрелах мирных жителей. Украинские города, в том числе Киев, Харьков, Ирпень и Мариуполь, подверглись интенсивным обстрелам. Президент Украины Владимир Зеленский обвинил Россию в военных преступлениях после воздушных налетов на Харьков, в ходе которых погибли жители города.

В среду мэр Херсона сообщил, что российские войска взяли под свой контроль этот портовый город на юге страны. А заместитель мэра другого важного порта, Мариуполя, заявил Би-би-си, что город близок к гуманитарной катастрофе. Как сообщается, суд в Гааге рассмотрит нынешние и прошлые обвинения в военных преступлениях, преступлениях против человечности и в геноциде.

Будут рассмотрены действия с 2013 года, до российской аннексии Крыма. Автор фото, Google Подпись к фото, Украину покинуло около миллиона беженцев Украинские власти заявляют, что с момента российского вторжения погибло более двух тысяч украинцев, однако эти данные не верифицированы независимо.

Чем суд отличается от трибунала?

Чем суд отличается от трибунала? Суд — это постоянный орган, который рассматривает разные дела (уголовные, административные, гражданские). Трибунал собирается только по особым случаям, рассматривает вопросы чрезвычайного характера. Часто, но не всегда, трибуналы занимаются военными, международными делами, особо тяжкими гражданскими.

Международный трибунал — это исключительная мера. Он учреждается, когда преступления носят массовый и системный характер, а государство, в котором эти события происходят, не может защитить права граждан, либо само участвует в беззаконии. В международном праве есть концепция «обязанность защищать». Она применяется, когда страна не может сама защитить людей, потому что нет возможности или политической воли.

Тогда ответственность переходит к международному сообществу, соответственно, к международному трибуналу. «Обязанность защищать» фокусируется на предотвращении и прекращении геноцидов, военных преступлений, преступлений против человечности, этнических чисток.

Военный трибунал для суда над нацистскими военными преступниками (Нюрнбергский). Военный трибунал для суда над японскими военными преступниками (Токийский). Трибунал ООН по бывшей Югославии. Трибунал ООН по геноциду в Руанде. Трибунал ООН по расследованию убийства ливанского премьер-министра Рафика Харири.

В чем нельзя идти в суд?

В чем нельзя ходить в суд? — Мы рекомендуем воздерживаться от посещения суда в сандалиях, пляжных тапочках, шортах, банданах, коротких юбках, футболках с вызывающими, откровенными или неприличными принтами, в слишком открытой или ‘рваной’ одежде.

Кому подчиняется суд?

Судьи независимы и подчиняются только Конституции Российской Федерации и федеральному закону.2. Суд, установив при рассмотрении дела несоответствие акта государственного или иного органа закону, принимает решение в соответствии с законом.1.

Кто выше судьи?

Кто главнее прокурор или судья? — Кто главнее, у кого больше существенных возможностей Нельзя однозначно сказать, что судья выше прокурора, Деятельность этих лиц регулируется различными нормативными актами. Их задачи в процессе судебного заседания не пересекаются, а только дополняют друг друга.

Кто выше судьи?

Кто главнее прокурор или судья? — Кто главнее, у кого больше существенных возможностей Нельзя однозначно сказать, что судья выше прокурора, Деятельность этих лиц регулируется различными нормативными актами. Их задачи в процессе судебного заседания не пересекаются, а только дополняют друг друга.

Что может суд Гааги?

Как могут наказывать преступников? — Международный уголовный суд может назначить длительные сроки лишения свободы сроком до 30 лет или пожизненное заключение. Кроме того, суд может принять решение о наложении штрафа, конфискации доходов, имущества или активов, полученных от совершенного преступления.

Лица, совершившие тяжкие преступления в Украине начиная с 21 ноября 2013 года, не смогут посетить 123 страны, являющиеся членами Римского устава. Кроме того, эти преступники автоматически входят в список розыска МУС. Уголовную ответственность могут применять одинаково ко всем лицам, независимо от того, являются ли они главой государства или правительства, членом правительства или парламента, избранным представителем или должностным лицом.

Следовательно, непосредственно путина также могут быть привлечены к ответственности. В ходе судебного разбирательства уголовный суд может выдать международный ордер на арест путина и других вероятных преступников. После этого их вправе арестовать во время путешествия в страны, являющиеся подписантами МУС.

Как работает Международный суд?

Международный суд Международный суд является судебным органом ООН, который рассматривает юридические споры между государствами и дает консультативные заключения для ООН и её специализированных учреждений. Только государства могут ставить свои споры на рассмотрение Суда и выступать сторонами в рассматриваемых Судом делах.

1. В Суд не могут обращаться частные лица, структуры и международные организации.
2. Все государства – члены ООН, подписавшие Устав ООН, неотъемлемую часть которого составляет Статут Международного Суда, могут обращаться в Суд.
3. Генеральная Ассамблея и Совет Безопасности могут непосредственно запрашивать у Суда консультативные заключения по любому юридическому вопросу.

Другие органы ООН и специализированные учреждения могут запрашивать, но лишь с санкции Генеральной Ассамблеи, консультативные заключения Суда по юридическим вопросам, входящим в круг их деятельности. Государства могут признавать или не признавать для себя обязательной юрисдикцию Международного Суда, в целом или по отдельным вопросам.

Государства могут заранее признать для себя обязательной юрисдикцию Суда по какому либо вопросу, подписав соглашение, предусматривающее передачу спорных вопросов по этому соглашению на рассмотрение Международного Суда. Волеизъявление государства в отношении обязательности юрисдикции Международного Суда может быть выражено и в отдельном заявлении.

В то же время в этом заявлении могут содержаться и оговорки об изъятии из компетенции Суда определенных дел какой-либо категории. В принципе в юрисдикцию Международного Суда входят:

все дела, переданные на его рассмотрение государствами, все вопросы, предусмотренные на этот счет Уставом ООН, вопросы, рассмотрение которых в Международном Суде предусмотрено международными договорами и конвенциями. Источники права, которые применяет Суд, определены в его Статуте (статья 38): международные конвенции и договоры; международный обычай; общие принципы права, признанные цивилизованными нациями; судебные решения и доктрины наиболее квалифицированных специалистов по публичному праву.

Кроме того, если стороны достигнут согласия, Суд может решать дело на основе ex aequo et bono, т.е. не ограничивая себя действующими нормами международного права. Международный Суд состоит из 15 судей, избранных параллельно Генеральной Ассамблеей и Советом Безопасности ООН.

Судьи должны представлять разные страны и различные правовые системы мира. Суд работает, проводя пленарные заседания, либо образуя группы, называемые камерами, с учетом пожеланий сторон. Особые камеры образуются Судом по вопросам окружающей среды, а также по вопросам упрощенного судопроизводства. С 1946 года Международный Суд вынес около 80 решений по спорам между государствами и более 20 консультативных заключений.

Споры нередко касались пограничных конфликтов и территоральных прав (спор между Камеруном и Нигерией о нефтяном полуострове Бакасси 2002 г., спор между Малайзией и Индонезией о принадлежности двух островов 2002 г., спор о границах между Катаром и Бахрейном 2001 г., пограничный спор между Ботваной и Намибией 1999 г., пограничный спор между Сальвадором и Гондурасом 1992 г., спор о южной границе Ливии с Чадом1994 г.).

В Международном Суде были также споры между США и Ираном по поводу захвата Ираном американского посольства и заложников (1980 г.), по поводу сбитого иранского авиалайнера (1989 г.) и разрушения иранских нефтяных платформ (1992 г.). Ливия дважды обращалась в Международный Суд в связи с катастрофой лайнера «Панамерикен» близ Локерби (1992г.), Босния и Герцеговина обвиняла Югославию в нарушении Конвенции о геноциде (1993 г.), Испания подала иск против Канады по поводу юрисдикции над зонами рыболовства (1995 г.).

Никарагуа выиграло в Международном Суде дело против США по поводу поддержки Вашингтоном никарагуанских «контрас» и закладки мин у никарагуанских портов (1986 г.). В области охраны окружающей среды Венгрия и Словакия спорили в Международном Суде о строительстве заградительной системы на реке Дунай (1997 г.).

Какие дела рассматривает суд в Гааге?

3 марта 2022 Подпишитесь на нашу рассылку » Контекст «: она поможет вам разобраться в событиях. Подпись к видео, Cу-25 обстреляли ракетами жилой дом под Киевом Главный прокурор Международного уголовного суда (ICC) Карим Хан сообщил о начале расследования возможных военных преступлений, совершенных Россией на Украине за последние годы.

• После первичного анализа ситуации на Украине мой офис увидел достаточно оснований считать, что могли быть совершены преступления, подпадающие под юрисдикцию нашего суда.
• Конкретные случаи, которые потенциально могут считаться таковыми, уже выявлены и лягут в основу расследования», — заявил главный прокурор ICC.

Расследование возможных военных преступлений на Украине началось после того, как российские военные были обвинены в обстрелах мирных жителей. Украинские города, в том числе Киев, Харьков, Ирпень и Мариуполь, подверглись интенсивным обстрелам. Президент Украины Владимир Зеленский обвинил Россию в военных преступлениях после воздушных налетов на Харьков, в ходе которых погибли жители города.

В среду мэр Херсона сообщил, что российские войска взяли под свой контроль этот портовый город на юге страны. А заместитель мэра другого важного порта, Мариуполя, заявил Би-би-си, что город близок к гуманитарной катастрофе. Как сообщается, суд в Гааге рассмотрит нынешние и прошлые обвинения в военных преступлениях, преступлениях против человечности и в геноциде.

Будут рассмотрены действия с 2013 года, до российской аннексии Крыма. Автор фото, Google Подпись к фото, Украину покинуло около миллиона беженцев Украинские власти заявляют, что с момента российского вторжения погибло более двух тысяч украинцев, однако эти данные не верифицированы независимо.