ГлавнаяРеабилитацияЧто такое «нарратив» и какое отношение он имеет к работе юриста и психосоциальной реабилитации

Что такое «нарратив» и какое отношение он имеет к работе юриста и психосоциальной реабилитации

18 октября 2007, 16:58

Д.А.Кутузова, к.пс.н.
 
Начиная примерно с середины 80-х годов в социальных и гуманитарных науках происходит так называемый «нарративный поворот». Нарратив, или история, сменяет «механизм» и «организм» в качестве базовой метафоры для данных дисциплин, позволяя преодолевать ограничения позитивистского, модернистского мышления, что открывает новые возможности для специалистов, так или иначе работающих с людьми. Ниже приведены основные характеристики нарративов; попробуйте сравнить их с тем, с чем вам приходится иметь дело по работе.
 
Основные характеристики нарративов, или историй
 
Форма и структура историй
 
«Нарратив» (от латинского narrare – рассказывать) – принятое в гуманитарных науках обозначение общей формы истории или рассказа. Эта форма включает то, что у любой истории есть начало, середина и конец; истории описывают поступки героев (персонажей), имеющих намерение достичь определенных целей, и в движении к этим целям преодолевающих различные препятствия. Эта форма является основой для романов, повестей, кинофильмов, компьютерных игр, снов и т.д.
Истории, или нарративы, - это основной формат человеческого мышления и общения. Не преувеличивая, можно сказать, что истории придают форму жизни людей. Мы настолько погружены в мир историй, что зачастую не выделяем их как нечто особенное. Они для нас – как воздух: невидимые, пронизывающие все и абсолютно необходимые для выживания.
 
Ландшафт действия и ландшафт смысла
 
История, в отличие от хроники, не только перечисляет последовательность событий (так называемое «описание ландшафта действия»), но и обозначает, какой смысл имело для персонажа то или иное событие, ради чего был совершен тот или иной поступок («описание ландшафта сознания»[*]). Смыслы конструируются в установлении тех или иных связей или отношений между отдельными эпизодами истории.
 
Со своей колокольни и адресно
 
История никогда не бывает «объективной», она всегда рассказывается или пишется с определенной позиции, чтобы донести до слушателей или читателей (иногда называемых «аудиторией» истории) определенное сообщение. В этом смысле истории не невинны. Рассказывание и принятие аудиторией определенной истории имеет реальные последствия, иногда речь идет о жизни или смерти людей. Достоверность историй во многом создается под влиянием обстоятельств, в которых происходит рассказывание.
 
Избыточность событий, избирательность историй
 
Истории избирательны: в историю включаются не все имевшие место события и переживания. Поэтому из одного и того же «набора» событий и переживаний может быть сконструировано множество историй, смысл которых и сообщение для аудитории будет существенно различаться.
 
Не истинность, а правдоподобие
 
К историям неприменим критерий «истинности/ложности». Об историях мы можем сказать только, что они более или менее убедительны, а убедительность их определяется наличием внутренней согласованности и правдоподобия, суждение о которых выносит аудитория истории.
 
Разрыв обыденного
 
Для того, чтобы возникла необходимость или желание рассказать историю, должно быть нарушено привычное положение вещей. История описывает имевшее место «устройство мира» и место персонажа в нем, а дальше происходят так называемые «перипетии»[†], которые разрывают ткань привычного. Сюжет истории описывает, каким образом персонажи пытались восстановить прежние условия или приспособиться к новым.
 
Жизненная история как идентичность человека
 
Когда мы стремимся лучше узнать человека, мы проявляем любопытство по отношению к его жизненной истории. В каком-то смысле уникальная самотождественность человека и есть его жизненная история. В силу избирательности историй и избыточности событий и переживаний в жизни человека одновременно сосуществует множество историй о нем самом, которые более или менее согласованно собираются вместе в жизненную (мета)историю, или «я-нарратив».
 
Доминирующие и подчиненные истории
 
Для конструирования историй человек берет материал нарративов, принятых и транслируемых в его культуре или сообществе. Так как человек в современном мире одновременно принадлежит ко множеству сообществ, транслирующих порой совершенно противоположные ценности и образ жизни, - но при этом какое-то сообщество или субкультура является для него основным, доминирующим, - сходным образом некоторые из историй человека являются доминирующими, более убедительными, а другие – менее убедительными, подчиненными[‡].
 
Нарративное конструирование проблемы
 
Кроме того, истории могут, - за счет определенного описания героя и мира, в котором он живет и действует, - либо открывать, либо блокировать возможности развития героя. Персонаж может быть описан как обладающий разной степенью способности влиять на собственную жизнь, а мир – охарактеризован либо как дружелюбный и подконтрольный, либо как враждебный и хаотический. Если в жизни человека доминирует история, блокирующая возможности развития, можно говорить о существовании проблемы.
 
«Насыщенные» и «тонкие» описания
 
Описания событий и смыслов в истории могут быть как «насыщенными», так и «тонкими»[§]. «Тонким» называется такое описание, которое уменьшает сложность передаваемой информации, сводит человека к «ярлыку», убивает уникальность. Тонкие описания являются источником психологических и социальных проблем. «Насыщенное описание» - это, напротив, описание, повышающее уровень сложности; в нем есть место для того, что человеку важно; это описание, в отличие от тонкого, многомерно.
 
Работа с историями в сфере юриспруденции
(по материалам книг Дж.Брунера)
 
Юрист в своей профессиональной деятельности выступает как слушатель истории клиента, а также как автор представляемой коллегам или суду истории. Осознание данных ролей и их следствий могло бы оказать существенное влияние на процесс оказания юридической помощи и на всех, кто в него вовлечен.
 
Истории, рассказываемые в суде, укоренены в представлениях о знакомой, привычной обыденной реальности и отсылают нас к ней, чтобы на ее фоне ярче выступали преступления, нарушения прав и свобод. Истории, рассказываемые в суде, направлены на поддержание преемственности нашего социального мира.
 
Закон утверждает, что кто что с кем сделал и с какими намерениями – суть факты, устанавливаемые в согласии с вещественными доказательствами. Но является ли данный поступок нарушением закона, устанавливается путем интерпретации соответствующей статьи/формулировки закона (point of law). Оценка реальности и масштаба причиненного ущерба лежит где-то между фактом и интерпретацией закона.
Установление фактов по делу регулируется процессуальным кодексом. Но даже установленные факты подлежат интерпретации. Жест дружеского расположения – положить руку на плечо – обретает совсем иную окраску, если вас обвиняют в сексуальных домогательствах.
 
Расследование – это реконструирование различных версий (т.е. историй) происшедшего, и выбор из них верной, т.е. включающей и объясняющей все значимые элементы «состава преступления». Обвинение и выступление в защиту – это определенные истории. От того, какая история оказывается более убедительной – т.е. более внутренне согласованной и правдоподобной, - в контексте системы правосудия часто (если не всегда) зависит судьба человека. В суде рассказываются истории о том, как один человек или группа совершили поступок, который причинил вред рассказчику, а также являлся нарушением закона. Указанный человек или группа стремится рассказать другую версию истории, где совершенный поступок вреда никому не причинил и нарушением закона не являлся. К историям, рассказываемым в суде, относятся с подозрением, их не принимают за чистую монету. Присяжные и судья выносят решение об убедительности той или иной истории таким образом, чтобы не был запущен порочный круг мщения. Для этого суд должен обладать легитимностью и авторитетом, а также восприниматься как справедливый и независимый. Репутация справедливости суда основывается на прошлом опыте вынесения справедливых вердиктов. Также необходимы процедуры тяжб, определяющие, какие истории допустимы в суде, как их следует рассказывать, как – выслушивать и понимать.
 
Решение суда и вердикт в американской правовой системе во многом зависят от качества и разработанности нарратива, истории, рассказанной адвокатом. Свидетели в суде подобны актерам драмы, а адвокаты – режиссерам-постановщикам.  В случае прецедентного права истории, рассказываемые в суде, обретают легитимность за счет привлечения материала историй из прошлого.
 
Однако юристы не любят, чтобы их характеризовали как сочинителей историй. Они стремятся сделать свои выступления и заявления как можно меньше похожими на истории. Стандартный свод законов стремится уйти как можно дальше от локальной специфики. Он возникает тогда, когда государство стремится утвердить свою власть над локальным сообществом. Но даже стандартный свод законов, на самом деле, не может оторваться от локальной специфики. По словам Клиффорда Гирца, культура всегда локальна, всегда особенна, даже если претендует на универсальность. Закон, не резонирующий с локальной культурой, не будет эффективен. Поэтому юридическая практика и не обходится без нарратива.
 
В сфере юриспруденции существуют особые правила конструирования историй. Собирая свидетельства и устанавливая «юридические факты», юрист интерпретирует историю, рассказываемую клиентом, и отбирает те эпизоды и описания, которые считает существенными, и записывает их на своем юридическом языке, - а остальные эпизоды и описания игнорирует. В результате юрист способствует созданию тонкого, проблемного описания человека, которое приводит к усугублению психологического дистресса, вызвавшего обращение к юристу. Дополнительные сложности создаются также и тем, что подобная «фильтрация» истории клиента и взаимодействие с ним в формате тонкого описания приводит к возникновению психологических проблем у самого юриста.
 
Создание насыщенного описания из истории, рассказываемой клиентом юристу, возможно. Соответственно, само взаимодействие с юристом может способствовать психосоциальной реабилитации пострадавшего, а юрист при таком формате работы сохраняет психическое здоровье.
Так как и психотерапевты, и юристы работают с историями, им есть, чему поучиться друг у друга.
                                  
Работа с историями в психотерапии
 
Существенная часть психотерапевтических школ и направлений фокусируется на том, чтобы помочь клиенту рассказать или пере-рассказать свою историю и от этого почувствовать себя лучше. Целительная сила историй выступает как центральная тема в некоторых видах психотерапии, главной целью которых является «депатологизация» жизни – переописание и включение в контекст того, что в силу влияния стереотипов считается «ненормальным». В рамках подобных видов терапии задачей психотерапевта становится помощь клиенту в создании согласованной жизненной истории, более соответствующей жизненным ценностям и уникальным умениям данного человека. Некоторые психологические проблемы и эмоциональное страдание по крайней мере отчасти бывают вызваны несогласованной, однобокой жизненной историей.
 
Одна из основных задач психотерапии с пережившими травму – восстановить позитивное самоощущение, понимание того, кем человек является. Для этого, в частности, необходимо выяснить, что для человека важно в жизни и создать контекст для признания и насыщенного описания и развития истории этих ценностей, принципов, желаний, намерений и обязательств.  Результатом терапевтической работы становится позитивная длящаяся самотождественность, самоощущение, обладающее преемственностью из прошлого через настоящее в будущее. Именно оно лежит в основе переживания теплоты и близости, доверия, на котором строятся близкие отношения с людьми. Это позитивное самоощущение является основой для создания истории о том, как человек отреагировал, повел себя в ответ на травматический опыт. Помимо всего прочего, при этом происходит повторное встраивание в контекст так называемых «диссоциированных воспоминаний».
Позиция интервьюера при подобных беседах обозначается М. Уайтом как «слушание с обеих сторон». Одностороннее слушание и возникающее в результате одностороннее описание – это сосредоточение только на том, что человеку пришлось перенести, на том, какие горести и страдания он испытал. Вторая сторона описания – это описание активных поступков человека, направленных на преодоление последствий травмы.
 
В контексте травмирующего события и его последствий применяемые людьми способы уменьшить воздействие травмы зачастую подвергаются высмеиванию или игнорируются. В результате возникают чувства отчуждения, опустошенности и стыда, эрозия позитивного самоощущения, вплоть до переживания никчемности и отвращения к себе. Люди стремятся уберечь то, что для них дорого, от высмеивания и поругания, прячут это, делают тайной, и зачастую сами потом не могут восстановить с этим контакт.
Когда люди рассказывают историю о насилии и жестоком обращении, которое им довелось пережить, они излагают последовательность событий во времени, разворачивающуюся в соответствии с определенным сюжетом. Как правило, эти истории доносят до слушателя темы трагедии, страдания, утраты. Нарративная практика – это в каком-то смысле простраивание опор, подпорок, позволяющих человеку расширить территорию своей идентичности, выбраться на твердую, устойчивую почву из трясины проблемной истории. Простраивание опор помогает выявлению исключений из проблемной истории и их осмысленному объединению в альтернативную, предпочитаемую историю.
При «уплотнении», обогащении предпочитаемой истории история о страдании не игнорируется и не «дисквалифицируется». Однако освоение альтернативных историй дает людям точку отсчета, с которой можно рассказывать о пережитом, не сливаясь с ним, не чувствуя, что оно полностью определяет жизнь. Именно наличие подобных надежных территорий идентичности позволяет людям встроить травматический опыт в жизненные истории – как эпизоды, имеющие начало и конец.
 
Для дальнейшего чтения:
 
Журнал «Постнеклассическая психология. Социальный конструкционизм и нарративный подход», №№ 1-3.
Фридман Дж., Комбс Дж. Конструирование иных реальностей. Истории и рассказы как терапия. Изд-во «Класс», 2001.
                                                                    


[*] Термины «ландшафт действия» и «ландшафт сознания» введены Дж.Брунером.
[†] «Перипетии» - термин из «Поэтики» Аристотеля
[‡] Различение между «доминирующими» и «подчиненными» историями введено М.Уайтом
[§] Различение между «насыщенными» и «тонкими» описаниями введено К.Гирцем.