ГлавнаяБиблиотекаМенешева против Российской Федерации

Менешева против Российской Федерации

19 апреля 2010, 16:48

Menesheva v. Russia, № 59261/00
постановление от 9 марта 2006 года
Заявитель: Ольга Евгеньевна Менешева, 1979 г.р.
Регион: Ростовская область

11 февраля 1999 г. органы внутренних дел начали расследование уголовного дела об убийстве, в котором Л. был признан подозреваемым. Предполагалось, что Л. был знакомым заявительницы. В тот же день сотрудники органов внутренних дел решили разыскать Л. по месту жительства заявительницы.
13 февраля 1999 г. около 16:30 трое сотрудников органов внутренних дел в гражданской одежде ожидали заявительницу у двери ее квартиры. Один из них предъявил заявительнице удостоверение майора милиции С. и потребовал впустить его в квартиру. Поскольку у сотрудников милиции не было санкции на обыск, заявительница не пустила их. Сотрудники органов внутренних дел настаивали, и между ними и заявительницей произошла острая словесная перепалка, в ходе которой обе стороны высказывали угрозы и оскорбляли друг друга. Наконец, майор приказал арестовать заявительницу. Его подчиненные П. и Б. схватили заявительницу и принудительно поместили в автомобиль.
Заявительница была доставлена в отдел внутренних дел Железнодорожного района г. Ростова-на-Дону.
В отделе внутренних дел Железнодорожного района г. Ростова-на-Дону заявительницу привели к заместителю начальника отдела уголовного розыска, который допросил ее о местонахождении «ее мужа». Заявительница сообщила ему, что никогда не была замужем, начальник отдела уголовного розыска стал душить ее руками, а несколько других сотрудников милиции стали избивать ее. Примерно в течение двух часов они наносили заявительнице удары ногами и руками по ее ногам, швыряли ее по комнате, наносили ей удары дубинкой и били головой о стены.
Примерно в 19:00 заявительницу привезли домой, поскольку сотрудники органов внутренних дел хотели произвести обыск в ее квартире. Соседка заявительницы З. была приглашена в качестве понятой, и сотрудники милиции сказали ей, что они ищут Л. З. пояснила им, что он здесь не живет. Сотрудники милиции настаивали на проведении обыска в квартире, однако выяснилось, что у них по-прежнему не было соответствующего ордера, и заявительница снова отказалась впустить их в квартиру. После непродолжительной борьбы заявительницу снова схватили и поволокли в машину, при этом она ударялась головой о стены и лестницу. Ее снова доставили в Железнодорожный отдел внутренних дел, где ее избили, запугивали и обвиняли в том, что она укрывала Л. После этого ее поместили в камеру.
Заявительницу держали в камере до 14:30 14 февраля 1999 г. Хотя этот факт никогда не оспаривался, никаких записей об этом периоде заключения заявителя под стражу не имеется.
14 февраля 1999 г. около 14 часов заявительницу подвергли личному досмотру и изъяли у нее ключи от ее квартиры. Позднее в тот же день прокурор Железнодорожного района г. Ростова-на-Дону выдал ордер на обыск квартиры заявителя, и обыск был произведен.
В тот же день районный суд г. Ростова-на-Дону назначил заявительнице пять дней административного ареста за совершение административного правонарушения в виде злостного неповиновения сотрудникам милиции. В тот же день заявительница была доставлена в спецприемник для отбытия административного наказания.
18 февраля 1999 г., когда срок пятидневного административного ареста истек, майор милиции С., который арестовал заявительницу, забрал ее из спецприемника. Заявительницу привезли в Железнодорожный районный отдел внутренних дел г. Ростова-на-Дону и приказали ей вымыть полы. После того, как она закончила выполнять эту работу, ее отпустили. 1
9 февраля 1999 г. заявительница прошла медицинское обследование. Врач, обследовавший ее, зарегистрировал многочисленные кровоподтеки на лице, ногах, ссадины на лице, челюсти, шее и ногах, и отек мягких тканей головы.
11 марта 1999 г. Уполномоченный по правам человека в Ростовской области от имени заявительницы подал жалобы начальнику Главного управления внутренних дел Ростовской области и прокурору Ростовской области. В жалобах содержалось требование о проведении расследования фактов ненадлежащего обращения с заявителем со стороны сотрудников органов внутренних дел.
30 марта 1999 г. заместитель начальника Главного управления внутренних дел Ростовской области проинформировал заявительницу о том, что в связи с ее жалобой была проведена служебная проверка и что ее утверждения были признаны необоснованными. Информация о результатах служебной проверки была направлена в прокуратуру. При этом заявительница была также проинформирована о том, что некоторые сотрудники органов внутренних дел были привлечены к дисциплинарной ответственности.
9 июня 1999 г. заместитель прокурора г. Ростова-на-Дону поддержал ранее принятое решение об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с жалобой заявительницы.
22 декабря 1999 г. Батайский городской суд Ростовской области рассмотрел жалобу заявительницы и постановил, что обыск ее квартиры, задержание и пятидневный административный арест были законными. Батайский городской суд Ростовской области указал, что действия сотрудников органов внутренних дел были законными, поскольку были санкционированы прокурором, и что задержание было необходимым для целей расследования уголовного дела об убийстве. Суд отклонил жалобы на ненадлежащее обращение с заявительницей, сославшись на отказ прокурора в возбуждении уголовного дела и на вывод служебной проверки, проведенной органами внутренних дел, согласно которым факты ненадлежащего обращения подтверждения не нашли. Суд отклонил медицинское заключение как не относящееся к делу и постановил, что утверждения о ненадлежащем обращении были необоснованными. 23 февраля 2000 г. судебная коллегия по гражданским делам Ростовского областного суда рассмотрела кассационную жалобу заявителя и оставила без изменения решение нижестоящего суда по делу.
В своей жалобе, поданной в Европейский суд 20 июня 2000 г. заявительница жаловалась на ненадлежащее обращение со стороны сотрудников органов внутренних дел, отсутствие эффективного расследования по ее жалобам на ненадлежащее обращение, незаконное задержание и административный арест, а также отсутствие эффективных внутригосударственных средств правовой защиты в связи с названными жалобами.
Европейский суд отметил, что власти Российской Федерации не оспаривали изложение событий заявителем или содержание представленного ею медицинского заключения. Расследование, проведенное в 2003-2004 годах, после того, как началось рассмотрение дела заявительницы в Европейском суде, не установило каких-либо новых обстоятельств или доказательств, оспаривающих факт причинения повреждений заявительнице. Власти Российской Федерации не представили альтернативного объяснения того, каким образом заявителю были причинены телесные повреждения. Более того, они признали, что утверждения заявителя правдоподобны. В частности, Генеральная прокуратура Российской Федерации подтвердила, что телесные повреждения, зафиксированные в медицинском заключении, соответствовали описанию событий, представленному заявительницей.
Европейский суд также отметил, что в ходе допроса заявительницы в милиции не были обеспечены обычные процессуальные гарантии, предусмотренные законодательством Российской Федерации. В частности, не велся протокол допроса, отсутствовал доступ к адвокату и так далее. Учитывая это, Европейский суд констатировал, что он не может исключить применение силы со стороны сотрудников органов внутренних дел с целью получения информации от заявительницы.
Европейский суд пришел к выводу, что в настоящем деле наличие физической боли или страдания подтверждается медицинским специалистом и утверждениями заявительницы о жестоком обращении с ней во время содержания ее под стражей. Последовательность событий также указывает на то, что боль и страдание были причинены ей намеренно, в частности, в целях получения от нее информации относительно Л..
Европейский суд отметил, что в соответствующий период времени заявителю было всего 19 лет, и как женщина она была особенно уязвима при противостоянии с несколькими мужчинами - сотрудниками органов внутренних дел. Более того, жестокое обращение с заявителем длилось несколько часов, за это время она была дважды избита и подвергнута другим формам физического и морального давления.
Учитывая эти обстоятельства, Европейский суд пришел к выводу, что в целом ненадлежащее обращение с заявителем, с учетом его цели и жестокости, являлось пыткой по смыслу статьи 3 Конвенции. Европейский суд счел, что в данном деле имело место нарушение статьи 3 Конвенции.
Кроме того, Европейский суд пришел к выводу, что процессуальная обязанность расследовать утверждения заявителя о ненадлежащем обращении с ней возникла, как только она довела соответствующую информацию до сведения компетентных органов, то есть прокуратуры и руководства сотрудников милиции. Ее заявления о проведении расследования были поданы в течение одного месяца с момента соответствующих событий и содержали детальное их описание, явным образом указывали на отдельных лиц. К заявлениям прилагалось медицинское заключение, подтверждающее жалобы заявительницы.
Однако расследование по жалобам заявительницы проведено не было. Служебная проверка, проведенная управлением собственной безопасности, предположительно закончилась наложением дисциплинарных санкций. Однако заявительнице не сообщили ни имена лиц, подвергнутых дисциплинарному наказанию, ни оснований для взысканий. По этой причине сама по себе такая проверка не может рассматриваться в качестве эффективного расследования жалоб заявительницы.
Настоящее расследование инцидента было начато спустя четыре года после обжалуемых событий, в связи с началом рассмотрения жалоб заявительницы в Европейском суде. Однако и это расследование не было удовлетворительным, поскольку в его рамках не удалось установить фактические обстоятельства дела, включая происхождение телесных повреждений, у заявительницы. На этом основании Суд признал, что в отношении заявительницы имело место нарушение положений статьи 3 Конвенции по причине отсутствия эффективного расследования по утверждениям заявителя о ненадлежащем обращении с ней.
Суд отметил, что в отсутствие эффективного расследования, любое иное средство правовой защиты, доступное заявительнице, в том числе подача иска о возмещении вреда, имело ограниченные шансы на успех. Хотя суды, рассматривающие гражданские дела, вправе самостоятельно давать независимую оценку фактам, на практике значимость, придаваемая предшествующему уголовному расследованию, очень велика. Даже самые убедительные из представленных истцом доказательств были бы признаны «не относящимися к делу», если они противоречили бы выводами расследования. В случае с заявительницей иск о возмещении вреда был лишь теоретическим и иллюзорным средством правовой защиты. Поэтому Европейский суд пришел к выводу, что в данном случае имело место нарушение статьи 13 Конвенции.
Кроме того, в данном деле Суд установил два нарушения статьи 5 Конвенции, а также нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.
Европейский суд назначил заявителю 35 000 евро в качестве компенсации морального вреда и 25 рублей в качестве компенсации материального вреда. Кроме того, заявительнице было дано 5 000 рублей в качестве компенсации судебных расходов и издержек.